Дзэн не является дисциплиной, основанной на простом аскетизме. Когда мы видим монаха, который живет в скромной хижине и питается рисом, солеными огурцами и картофелем, мы можем вообразить, что перед нами отрекшийся от мира отшельник, жизнь которого подчинена принципу самоунижения. Действительно, в его жизни этот элемент в какой-то мере присутствует, поскольку Дзэн проповедует определенную форму отрешенности и самоконтроля. Но если мы вообразим, что этим Дзэн и ограничивается, мы получим о нем очень поверхностное представление. Прозрения Дзэна касаются более глубоких сторон жизни, и в этом смысле Дзэн поистине религиозен. Я хочу сказать, что Дзэн находится в тесном контакте с реальностью; более того, он неотделим от нее, он живет ею – вот в чем его религиозность. Те, кто знаком только с Христианством или с некоторыми широкими религиозными формами бхакти, могут поинтересоваться, где же в действительности в Дзэне то, что соответствует их понятию Бога и благочестивому отношению к нему? «Реальность» звучит для них слишком философски, умозрительно и недостаточно набожно. В действительности Буддизм довольно часто пользуется терминами, которые звучат более абстрактно, чем «реальность», например: «естественное бытие» или «бытие в себе» (татхата), «пустота» или «вакуум» (шуньята), «предел реального» (бхутакоти) и т.п. Именно по этой причине христианские критики и даже сами японские ученые иногда принимают Дзэн за доктрину квиетизма, идеалом которой является созерцательная жизнь. Но для последователей Дзэна эти термины лишены всякой умозрительности, они вполне реальны и непосредственны, жизненны и преисполнены энергии – потому что реальность, природа или пустота постигаются в конкретной жизни Вселенной, а не в абстрагировании от нее при помощи мышления. Дзэн никогда не покидает этого мира конкретных фактов. Он всегда живет среди реальностей. Дзэну не свойственно стоять в стороне или избегать мира имен и форм. Если и существует Бог, личный или безличный, Он должен быть с Дзэном или в Дзэне. Покуда объективный мир, в какой бы плоскости мы его ни рассматривали – в религиозной, философской или поэтической,- остается угрожающей и уничтожающей силой, противостоящей нам, не может быть никакой речи о Дзэне. Ибо Дзэн «видит» в скромной былинке пятиметрового Будду (по традиции считают, что тело Будды имеет золотую окраску и рост пять метров) и, наоборот, пятиметровый Будда предстает перед ним в виде скромной былинки. «Дзэн держит всю Вселенную на своей ладони». Такова религия Дзэна. О Дзэне часто думают, что это определенного рода пантеизм. Внешне это так, и сами буддисты иногда по ошибке придерживаются такого взгляда. Но если пантеизм действительно связать с сущностью Дзэна, это не будет иметь ничего общего с действительностью, ибо Дзэн в равной мере, как и Христианство, никоим образом не является пантеистическим учением.
Послушайте диалог между Уммоном и его учеником:
Монах:
– Что такое непорочное тело дхармы?
Учитель:
– Изгородь.
Монах:
– Как ведет себя тот, кто это понимает?
Учитель:
– Он лев с золотой гривой.
Если Бога сравнить с изгородью, отделяющей монастырские земли от прилегающих к ним полей, то мы можем сказать, что это, может быть, несколько напоминает пантеизм. Но как быть с золотогривым львом? Это животное не является проявлением чего-то иного; лев наделен верховной властью и независимостью, он царь зверей, он, так сказать, совершенное создание. Здесь не возникает никакой мысли о том, что он есть проявление чего-либо в какой-либо форме. Что такое «златогривый лев»? Уммон, может быть, не совсем понятен даже после такого краткого объяснения тем, кто не привык к используемому в Дзэне способу выражения. Чтобы помочь им я приведу еще одно дзэн-буддийское мондо.
Монах:
– Мне известно, что когда лев бросается на своего противника, будь то заяц или слон, он употребляет всю свою силу. Пожалуйста, скажите мне, что это за сила?
Учитель:
– Дух искренности (буквально – «сила правды»).
Искренность, то есть правдивость или активизация всего существа, есть, по словам Риндзая состояние, в котором «все существо включается в работу» (дзантай саю), когда ничего не остается в резерве, ничто не выражается косвенно, ничто не пропадает зря. Когда человек живет подобным образом, его называют золотогривым львом; он является символом мужества, искренности и чистосердечия; он Богочеловек; он не проявление, а сама реальность, так как за ним ничего не стоит, он «вся истина», «сама суть». Следует составить ясное представление о таком дзен-буддийском подходе к жизни и миру, поскольку это важно в связи с тем, что, в любви японцев к природе нет никакого символизма. Если есть необходимость применить к Дзэну ту или иную форму классификации, его можно назвать политеизмом, хотя это «поли» следует понимать в том же смысле, как и в выражении «пески Ганга» (ганганадивалука). Не несколько тысяч богов, а тысячи миллиардов богов. В Дзэне каждый индивидуум представляет собой абсолютную сущность и в то же самое время он связан со всеми другими индивидуумами; такая бесконечная взаимосвязь возможна в царстве пустоты потому, что все они обнаруживают здесь свое существование, даже как они есть, то есть как индивидуальные реальности. Это, может быть, очень трудно понять тем, кто не научился мыслить дзэн-буддийски. Дзэн по-своему подходит к реальности, и такой подход к ней составляет сущность любви японцев к природе, ибо эту любовь не следует понимать в общепринятом смысле.
Автор: Дайсэцу Тэйтаро Судзуки
Источник: книга «Введение в Дзэн-Буддизм»
