Самоотречение и аскетизм – это две разные вещи
Суфийская мораль в самоотречении и во многом отличается от морали аскета. Аскет не женится, не ест хорошей пищи, не носит хорошей одежды и не делает ничего, что доставляет человеку удовольствие; суфий полагает, что все в мире создано для него и поэтому нет никакой необходимости покидать этот мир, унося с собой несбывшиеся желания. Но он не зависит ни от вещей, ни от желаний; он хранит себя свободным от них. Он не идет в горы в поисках уединения; он живет в мире. Он может пойти в горы, если захочет, однако ничто в горах не сумеет удержать его навеки. Насколько проще быть религиозным и духовным в горной пещере, чем в мире! Но суфию нет нужды бежать от мира, потому что он видит и узнает облик своего Возлюбленного, облик Бога везде и во всем.
Если какой-нибудь религиозный наставник скажет: «Нет, вы не должны слушать музыку, не должны смотреть спектакли, смотреть на танцы или танцевать самим»,- возможно, среди тысячи учеников найдется один, который подчинится его словам и удалится в пустыню. Без сомнения, этот ученик найдет там куда больше помощи в поисках духовности, но зато он не сумеет познать покинутый им мир, из-за чего навсегда останется подверженным искушению.
Гораздо важнее и труднее жить в мире и в то же время быть духовным; нести ответственность за жизнь, уделять внимание друзьям и родственникам, служить врагам и друзьям и все-таки оставаться духовным. Переносить постоянное давление окружения, быть загруженным ответственностью, страдать от враждебности,- это намного тяжелее и величественнее, чем быть аскетом в джунглях. Оба эти пути имеют опасность. Если человек живет в мире, врожденная тяга к удовольствиям и желание познать мир могут в любой момент отбросить его назад; подобно йогу Махачандре, который был великим святым и имел множество учеников и которого царица Махила сделала царем. В одно мгновение он рухнул с вершины, на которую поднялся благодаря долгим годам суровой аскезы. Йоги говорят, что лучше покинуть мир; суфий выбирает жизнь в мире, но наполненную самоотречением. Он предпочитает познавать мир в служении всем и в то же время практиковать самоотречение.
Жертва ниже самоотречения
Жертва и есть самоотречение; принесение себя в жертву – это урок, который пророки и учителя духа преподают человеку, чтобы научить его самоотречению. Добродетель жертвы заключается в готовности, с которой она приносится. Самоотречение, однако, поднимается не из принципов, но из чувства.
Самоотречение автоматически воздействует на сердце человека, причем это воздействие мало кто понимает, поскольку лишь немногие достигают того уровня развития, на котором становится возможно самоотречение. Это воздействие зажигает в душе искру духовности; и когда человек достигает этой ступени, он совершает первый шаг на пути к духовности. Искра, производимая этим действием в глубинах сердца, превращается в пламя, в факел, освещающий жизнь. Это изменяет весь жизненный кругозор. Весь мир представляется иным, тот самый мир, в котором человек жил, страдал, радовался, учился и забывал – все обновляется после того, как усвоен урок самоотречения.
Самоотречение означает отказ от «я»
Самоотречение означает отказ от того, что представляется полезным для «я». Всем в мире можно просто пользоваться, а можно злоупотреблять – так же и с принципом самоотречения, которым можно пользоваться и которым можно злоупотреблять. Люди часто неправильно понимают его, и самое распространенное среди ошибочных толкований состоит в том, что самоотречение понимается как отказ от удовольствий и счастья, которые может дать мир. Если практиковать самоотречение как догму, то казалось бы, что во всем творении нет никакого смысла. Творение никогда бы не проявилось, если бы отречение было принципом. Поэтому самоотречение само по себе не есть добродетель или грех; оно становится добродетелью или грехом в зависимости от того, как его применять.
Рассматривая самоотречение в метафизическом аспекте, находишь, что этот принцип служит лестницей, поднимающей человека над всеми вещами. Природа жизни в мире такова, что все вещи, которые нас привлекают, в свое время становятся не только путами, но и бременем. Жизнь – это вечное путешествие, и чем тяжелее ноша, тем оно труднее. Подумайте, как душа, постоянно желающая идти вперед, ежедневно отягощается путами и все более обременяется! Душа делает шаг и замечает, что скована кандалами. Она желает идти вперед, но с каждым шагом ей становится труднее идти.
Вот почему все мыслители и мудрецы, которые пришли к осознанию жизни, использовали самоотречение как лекарство. Иллюстрацией может послужить басня о собаке и хлебе. Собака, держа в пасти кусок хлеба, подошла к пруду и, приняв свое отражение в воде за другую собаку, принялась облаивать его. Едва лишь она раскрыла пасть, хлеб упал в воду. Чем больше мы рассматриваем свои ошибки в жизни, наши животные желания, тем больше мы находим, что не так уж далеки от собаки из этой басни. Вспомним о трагедиях целых народов, о том, как жестоко боролись наши предки за материальное, изменчивое, преходящее! Все это свидетельства того, насколько человек ослеплен материальной жизнью, как привык пренебрегать кроющейся за ней тайной.
Когда мы пытаемся рассуждать, от чего нам следует отрекаться и как именно практиковать отречение, прежде всего мы должны помнить, что добродетель перестает быть таковой, когда человека к ней принуждают. Тот, кому добродетель прививается насильно, кто принужден отрекаться, не может отречься правильно. Добродетель, причиняющая боль, – не добродетель. Если она заставляет страдать, что в ней добродетельного? Добродетелью она называется лишь потому, что дает счастье; то, что отнимает счастье, никогда не может быть добродетелью. Самоотречение практикуется правильно только тем, кто его понимает и способен его практиковать. Например, некий человек едет в поезде и решает утолить голод куском хлеба. Его сосед тоже хочет есть, но у него ничего нет. Если первый решит, что отдать хлеб и голодать самому – это его дхарма, но в результате почувствует себя несчастным, то пусть он лучше съест хлеб сам, ибо это не будет самоотречением. Если он однажды так поступит, определенно в другой раз он этого не сделает, потому что он страдал и добродетель принесла ему несчастье. Эта добродетель не разовьется в его характере. Только тот способен на самоотречение, кто находит большее удовлетворение, видя другого поедающим его кусок хлеба, нежели есть этот кусок самому.
Лишь тот, чье сердце наполнено счастьем после совершения акта отречения, совершил отречение
Это показывает, что отречение – не то, чему можно научиться или научить. Оно приходит к человеку само, когда душа развивается настолько, что начинает распознавать истинную ценность вещей. Все, что кажется ценным для других, провидец начинает видеть по-другому. Таким образом, ценность всего, считаем мы это драгоценным или нет, согласуется со способом смотреть. Для одного человека отречение от копейки – слишком много; для другого все, чем он владеет – ничто. Это зависит от того, как мы смотрим на вещи. Человек возвышается над всем, от чего он сумел отречься в жизни. Он становится царем всего, от чего отрекся, и остается рабом того, от чего не смог отказаться. Весь мир может стать царством человека, который от него отрекся.
Способность к самоотречению зависит от развития души. Человек духовно неразвитый не может по настоящему отречься. Игрушки кажутся ценностью детям и ничего не значат для взрослых; очень легко отречься от игрушек. Так и с теми, кто развиты духовно – они легко откажутся от чего угодно.
Как идти по пути самоотречения?
Для начала надо научиться делать выбор между 2-мя вещами. Человек с характером собаки из басни не может отрекаться. Он хочет и то и другое, но жизнь устроена так, что если перед нами 2 желанных предмета, то от одного мы вынуждены отказаться. Человеческая проницательность должна решить, чем жертвовать и для чего. Предпочесть ли небеса миру или мир – небесам, богатство – чести или честь – богатству; отречься от вещей, имеющих преходящую ценность, ради вечных вещей или отказаться от вечного ради преходящего? Естество жизни таково, что всегда указывает две возможности, и очень часть трудно выбрать одну из них. Бывает, что одна вещь уже у нас в руках, а другая пока недоступна, и приходится ломать голову, какой из них пожертвовать и как добиться той, что нам пока не принадлежит. Часто нам просто не хватает силы воли для самоотречения. Это не только требует силы различения между 2-мя вещами, но также силы воли делать то, что мы хотим делать. Делать в жизни то, что хочешь, совсем не просто; жизнь сложна. Часто мы не способны на самоотречение, потому что собственное «я» не желает нас слушать; а если уж мы сами не в силах выслушать себя, как же тяжело должно быть другим прислушаться к нам!
Самоотречение можно усвоить естественным образом
Сперва мы должны тренировать наши чувства различения, для того чтобы делать различие между тем, что более ценно и менее ценно. Мы можем изучить это путем пробы, подобно тому, как настоящее золото отличают от подделки: подделка недолговечна и быстро чернеет, а то, что сохраняет свой цвет – настоящее. Это показывает нам, что ценность вещей узнается по их постоянству. Вы можете спросить, не определяется ли ценность вещей в соответствии с их красотой. Конечно, мы должны узнавать их по красоте, но саму красоту необходимо проверить на долговечность. Подумайте о разнице в цене между цветком и бриллиантом! Цветок со всей его тонкостью, красотой цвета, ароматом увядает быстро по сравнению с бриллиантом по единственной причине, что красота цветка меркнет на следующий день, тогда как бриллиант будет постоянен. Это показывает естественную тенденцию, этому не надо учиться. Мы всегда стремимся к красоте, равно как и к тому, что постоянно. Если дружба непостоянна, какой бы прекрасной она ни была,- имеет ли она ценность? Что стоят высокое положение и почет, если они непостоянны? Однако человек, словно дитя, гонится за всем, что привлекает его и постоянно изменяется, в то время как душа его ищет постоянства.
Способ научиться самоотречению
Есть лишь один способ научиться самоотречению – познавая свою природу, которая является нашей сокровенной сутью, понимая, к чему она стремится, и стараясь идти туда, куда она зовет нас. Мудрость приходит через самоотречение. Мудрость и самоотречение идут рядом, потому что через отказ от себя человек становится мудрее, а мудрый обретает способность к самоотречению. Главной причиной страданий человека в семейном кругу, в родной стране и в целом мире является его неспособность к самоотречению.
Развитие цивилизации, по сути, это развитие чувства самоотречения, проявляющегося в нашем уважении друг к другу. Каждое действие предупредительности и вежливости показывает отречение. Когда человек уступает другому свое место или отдает что-то хорошее, это и есть отречение. Цивилизация в истинном понимании есть самоотречение.
Бог – это высочайшая и величайшая цель, которой должна достичь каждая душа
Во всем необходимо самоотречение, а эта высшая цель требует высшего отказа от себя. Но самоотречение вынужденное, даже если оно совершено для Бога, не является правильным, или истинным. Должное самоотречение мы можем найти лишь в тех, кто способны на него. Вспомним библейского Авраама, собиравшегося принести в жертву своего сына. Современный человек посмеивается над древними историями, воспринимая их со своей точки зрения. Но подумайте, как много отцов и матерей в наше время пожертвовали своими детьми ради своей нации, своего народа и своей чести! Нет большей жертвы, чем жертва за идеал. Надо только определить, что это за идеал: материальный он или духовный, земной или возвышенный, человеческий или Божественный.
До тех пор, пока самоотречение практикуется ради духовного развития, оно остается верным путем
Но как только это возводится в догму, то становится злоупотреблением. Человек, на самом деле, должен быть мастером жизни; он может использовать самоотречение, но не оно его. Так обстоит дело со всеми добродетелями. Когда добродетели подчиняют себе жизнь человека, они превращаются в идолов, а поклоняться следует не идолам. Поклоняться надо идеалу, стоящему за идолами.
Автор: Инайят Хан
Источник: книга «Учение суфиев»
